.. А где-то в параллельной вселенной знаменитый поэт Е. Онегин написал поэму "Александр Пушкин".

---

Когда чему-то пришло время случиться, сопротивление бесполезно и бессмысленно

---

если вы точно знаете, что вы ЛЮБИМОЕ ДИТЯ ВСЕЛЕННОЙ -
ВЫ ЛЮБИМОЕ ДИТЯ ВСЕЛЕННОЙ
и это ТАК!
Не тревожьте себя
Будьте счастливы!

---

---

любую связь нужно не разрывать, а напитывать до насыщения. Тогда она созреет, как плод, и отпадёт...

---

Талант - это испытание, оплаченное восторгом

В. Смехов.

---

---

"Смехов после Таганки - это вольный стрелок, достигший, по его мнению, абсолютных высот в мастерстве писателя, артиста, режиссёра, чтеца, драматурга, телеведущего и гражданина мира. Он не принадлежит никому, ни на кого не молится и ни от кого не зависит. Выглядит хорошо. Много думает, много читает.

Иногда посещает родину, и в каждый свой приезд смотрит на разложившийся город исподлобья и знакомым, глухим басом задаёт один и тот же вопрос: "А скажи-ка мне, любезный Фагот, как, по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось?"

smehov1.narod.ru/art1.html

---

..Смотрю любительскую съемку "Мастера и Маргариты" театра на Таганке со Смеховым в роли Воланда.

тут я поняла, почему сам Смехов говорит что Атоса он не играет и гордиться ему нечем - вот где игра и сила! да.

---

Оказывается, у Вениамина Смехова в 90е была передача - "Театр моей памяти". офигенно. Смотрю второй час все серии.

и его воспоминания про Таганку..

---

"В Советском Союзе экономика не удалась, потому что у кулаков отобрали все их добро, а в России, как известно, добро должно быть с кулаками"

В.Смехов

---

video.yandex.ru/#search?text=%D1%81%D0%BF%D0%B5...

---

и еще про мушкетеров

"Актеры в гостинице болтали лишнее. Анекдоты рассказывали про вождей. Их поселили в «Ульяновской» гостинице — «коммунистической», где обком, райком обычно останавливался. Там везде были натыканы подслушивающие микрофоны. Вызвали меня в КГБ и говорят:

— Вы знаете, есть проблема с вашими актёрами.

И дают отпечатанные бумаги, в которых описывается, как Боярский изображал Брежнева. Спрашивают:

— Вы понимаете, что значит Генеральный секретарь ЦК?

— Понимаю, — говорю я.

— Но поймите и вы. Они же артисты — обезьяны. Они и меня кривляют. И вообще, если есть какая-то яркая черта в человеке — их не удержишь от пародирования.

— Ну, — говорят. — Хорошо, допустим. А как вы к этому относитесь? — и снова включает магнитофон.

А там Лёва Дуров последними словами кроет Ленина:

«Этот козёл, этот лысый кретин, фашист»... С таким остервенением!

— Ну не любит он Ленина, ну и что? Все равно они патриоты своей Родины, — объясняю я спокойно. — И любят свою страну. Ведь Чехов тоже ругал русский народ. И — ничего.

Разговор был долгим. Я просто на коленях умолял, чтобы хода этой записи не давали. Меня попросили актеров предупредить.

— Знаете, — говорю я в конце концов, потеряв терпение. — Обращайтесь к директору картины, я не воспитатель, а режиссёр.

А они мне: — Вы понимаете, у вас директор картины Бялый. Нас такой воспитатель не устраивает. Он — еврей.

А я отвечаю:

— Я — тоже еврей.

А они мне:

— По нашим сведениям — нет."



"..Потом у меня началась тяжба с авторами сценария. Я переделал полностью первую и третью серии, вторую — процентов на тридцать.
На суде был один из авторов — Ряшенцев, я и представитель ЦТ. Начался суд. Судья спросил:

— Какие у авторов претензии к Юнгвальд-Хиль-кевичу?

— Правовые и финансовые, — ответил истец. Судья с ехидством:

— А товарищ Юнгвальд-Хилькевич не претендует на право авторства, ничего не получал и не интересуется гонораром. В титрах его фамилия не стоит. Ряшенцев был в шоке. Продержав фильм год на полке, мои дорогие соавторы оказались в удивительно глупом положении."

"25 мая, вечером, во Львов, на съёмки фильма «Д'Артаньян и три мушкетера», должны были улететь исполнители двух главных ролей: Вениамин Смехов (Атос) и Лев Дуров (де Тревиль). Но у обоих на вечер были назначены спектакли: Смехов играл злодея Клавдия в «Гамлете», Дуров — злодея Яго в «Отелло». Требовались какие-то экстренные меры, чтобы артисты смогли успеть во Внуково на последний рейс самолета. И меры были приняты: оба актера уговорили своих партнеров по спектаклю чуточку ускорить ход спектакля, а администраторов театра ужать антракт минут на пять. В итоге оба спектакля закончились на 15 минут раньше обычного. Пулей вылетев из своих театров, Смехов и Дуров поймали такси и рванули в аэропорт.

Вот как об этом вспоминает один из участников той гонки — В.Смехов:

Я в отчаянии: не быть мне во Львове, а завтра — все актеры будут в кадре, без меня нельзя, другого дня такого не предвидится, Хилькевич сойдет с ума. И при последних свидетелях из очереди я внезапно и вдохновенно пророчествую: «Слушайте, вы! Запомните мои слова! Скоро выйдет фильм «Три мушкетера». Его полюбит весь советский народ! И когда его все полюбят, я найду ваш дом, приеду к вашим детям и скажу им: дети, хотите знать, кто эта тётка, Баба-яга, которая одна на всю страну мешала снимать ваш любимый фильм? Это ваша мать, дети!» Тетка остолбенела от моей наглости и крика, а я скрылся в момент ее столбняка и вспорхнул по трапу в салон самолета. Команда и пассажиры — наши болельщики. Когда дежурная взошла на проверку, нас нигде не оказалось. Народ секрета не выдал! Самолет взлетел. Мы вышли из своих укрытий: Яго — де Тревиль покинул рубку пилотов, а Клавдий — Атос вышел из гардероба, где задыхался меж синих габардиновых пальто летчиков...»"

---

"...Боярский смотрел, как в копию его костюма одевают дублёра-каскадёра. Натягивают парик а-ля Боярский. Снимали эпизод драки с Рошфором. Готовили прыжок с антресоли на уровне пятого этажа. Внизу был стог сена, который прикрывал коробки, на которые обычно каскадеры падают. Так высоко, что оттуда вниз даже смотреть страшно. А Боярский говорит:

— Я сам прыгну.

И поднялся наверх. Я говорю ему:

— Миша, тебе нельзя. Это же начало картины. Сломаешь себе в лучшем случае ногу или руку, в худшем — шею. И все кончится, и будет другой человек сниматься.

Он:

— Нет, прыгну я. Иначе не могу.

Упёрся, просто невозможно. Думаю: ладно, раз уж так — прыгай. Смотрю наверх, а он стоит на антресоли бледный. Думаю: не прыгнет. А он разбежался и... Я только успел скомандовать: «Камеры. Мотор!» И... Ба-бах! Боярский уже внизу. Провалился в сено. На площадке воцарилась тишина. Все замерли. Наконец показалась его голова.

Спрашиваю:

— Миша, ты как? Ноги? Руки? Целые? Он:

— Все в порядке. А сколько за трюк платят?

У всех — гора с плеч, отвернулись, разговариваем. Вдруг слышу за спиной: БА-БАХ! Поворачиваюсь, а это, оказывается, Боярский прыгнул второй раз. Без камер, без всего, просто так.

— Миша, ты что? С ума сошел? А он мне:

— Первый раз ничего не понял. Я должен был это почувствовать."

---

Хилькевич про съемки Трех мушкетеров:

"...На «Д'Артаньяне и трех мушкетерах» опять случилось что-то подобное. Сказали:

— Бонасье должна быть Алферова.

Я согласился. И еще:

— Миледи — Пенкина.

Когда я услышал это, я швырнул документы запил и уехал в Питер..."

www.levdurov.ru/show_arhive.php?id=904

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

ТЦ Академгородка 80-е.

---