Еще одного миссионера, который не назвал своего имени, автор видел в 1991 году в Эскио.
- Что же ты делал столько лет на миссии?
- Ничего не делал, просто был. Как говорил Св.Павел, Бог послал меня не крестить, а благовествовать (1 Кор. 1,17); как говорил Св.Франциск: «Когда приедешь на миссию, не учи!» Я не создал ни больших школ, как другие, ни индейских редукций, ни фондов, чтобы помогать им материально. Уехал с родины без ничего, сорок лет был там без ничего, без ничего и вернулся. Я просто был там, жил вместе с маленькими племенами, работал с ними, молился с ними – то как они привыкли, то как я. Я хотел, чтобы они знали, что мы, «белые», «западные», можем жить с ними, не грабя и не убивая их.
- Что значит «они приговорены к смерти»?
- Вот это и значит. Мы говорим, что несем им культуру, прогресс и религию. А в конце концов мы просто убиваем их, потому что от прикосновения к нашей жизни и культуре они умирают.
читать дальше
- Но есть же выжившие, много... Я сам видел индианок Амазонии в Кито и Лиме, у монахинь...
- Ну да! Их увозят от племени, и они умирают в большом городе или теряют себя. Есть большие племена, они выживут, по крайней мере, будут жить какое-то время, но неизбежно потеряют свое «я» среди кечуа и креолов. У этих народов нет выхода, они погибнут.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Боюсь, что нет. Я жил там сорок лет, может, врачи еще разрешат мне вернуться... дела шли все хуже и хуже. Их невозможно спасти. Ежегодно в мире умирают 40 языков, то есть 40 культур, 40 религий, многие из них в Амазонии. При мне исчезли три племени в амазонской сельве, недалеко от меня. Они так и будут умирать, потому что государство, нефтедобывающие компании, лесопилки, туризм... это не остановишь. Ничего нельзя сделать. Можно только жить с ними, как я, как другие, францисканцы, доминиканцы...
- Почему бы не окрестить их, пока они не умерли? Старые повитухи сразу крестили слабеньких детей.
- Знаю, это было правильно для нас, для Испании. Но там я не могу сказать им перед смертью, что их религия была ложью, не могу потребовать от них отречься от своего прошлого, забыть себя. Я не могу лгать им, говоря, что их Бог – ложь, что их река и сельва – не от Бога, не являются богами. Не могу просить их сменить веру, потому что они умирают. Моя христианская задача – просто быть с ними в их агонии, такой же, как у Иисуса. В других местах миссионеры крестят индейцев, мои товарищи по ордену это делают, а я за сорок лет миссии не окрестил ни одного. Иисус послал меня не крестить, не увеличивать видимую Церковь, а свидетельствовать уважение к этим людям, что я и делал. Это они «окрестили» меня и помогли мне жить.
- И что, ничего нельзя изменить?
- Если бы мы были другими, другое общество, другая Церковь... Если бы мы не захватывали земли для собственного «развития», если бы нам не нужны были древесина и нефть, все для этого проклятого развития. Если бы мы, цивилизованные, были их братьями, позволяли бы им существовать, любили бы их... Но общество слишком велико, это невозможно. Я и другие такие же пришли к ним и жили с ними, были свидетелями великого этнического упадка, долгой смерти...
- Тебе не было больно? Как ты жил?
- Это огромная боль и огромная радость. Приезжали антропологи, спрашивали, фотографировали, записывали слова их древних языков, но потом всегда уезжали. Всю жизнь с ними были только мы, миссионеры. Я выучил язык, на котором уже никто не говорит. Последних носителей этого языка увезли в Лиму, другие умерли. Я просто хотел, чтобы они умерли в мире со своим прошлым. Потому что Бог велик, а они непременно спасутся, как тебе кажется, ты же богослов?
- Я не настоящий богослов... Я книжник, много читал, кое-что написал, но сейчас не знаю, что тебе ответить. Я не жил там сорок лет, меня не привозили умирать сюда, в родную деревню, почти силой.
- Правда, меня привезли силой, говорили, здесь могут вылечить. Но вряд ли, ничего не получится. Пусть хоть родные на меня посмотрят, поговорю с братьями, побуду тут... и вернусь умирать к моим индейцам. Хорошо, что ты не отвечаешь. Но ведь моя история тебе понравилась, да? Это та же самая история Иисуса, Франциска Ассизского, Павла Креста. Не то что я хороший человек, это не так, просто мне удалось правильно выбрать, жить с теми, кто умирает, и помогать им умереть с достоинством...
Расскажи эту историю когда-нибудь, лет через 20, когда я уже точно умру и буду на небе вместе с моими амазонскими индейцами. Не называй моего имени, скажи, что был такой пассионист, что он был счастлив в этой Церкви тех, кто умирает без помощи, кто не смог даже креститься, в Церкви молчаливого присутствия среди самых бедных, среди умирающих народов.
источник:
community.livejournal.com/hellinger_ru/389953.h...
blogs.periodistadigital.com/xpikaza.php/2010/11...